Фан-сайт Assassins Creed

Письма из бутылок Assassin's Creed 4 Black Flag

Панель навигации

Превью Пираты Союзники 
Враги Файлы Абстерго Письма из бутылок


Письма из бутылок Assassin's Creed 4 Black Flag

1. Мое имя и происхожденье

Всякому, кто прочтет сие послание. Знайте же, что зовут меня Том Кавана, родился я в 1652 году, в Бостоне. Где только не побывал я с тех пор, а год ныне 1706. Теперь я живу в Уединенье в обители моих Предков и стремлюсь к Покою и твердости Духа. Хоть я не большой человек и не знатный, но История моя уникальна. Однако в Крови моей есть некая необычная Сущность, о коей стоит упоминать, ибо я испытываю Желание, чтобы хоть кто-то смог понять меня и мое Положение. Надеюсь также, что ежели в Мире найдется кто с подобным же недугом, какой я терплю сызмальства, то они узрят родственную во мне душу, и последуют за гласом моим к тихим берегам здравого рассудка.

Коли в двух словах, я родился о двух душах за раз, и одна была моя, только что сотворенная и пришедшая в Мир, а иная же — старая и мудрая уже, может даже и старше Тварного мира. И так в одном теле очутились две души, и начали бороться за власть над ним.

Ибо пока я остаюсь Существом Разумным, во мне движутся два сиих Начала. Как таковое Диво могло случиться, я опишу в других Посланьях…

2. Первые мысли о моем состоянье

С самого моего рождения и родители и соседи подмечали, что Желанья и Привычки у меня странней, чем у прочих. Глаза мои имели несходный цвет и размер, обращая на себя вниманье, и оттого многие задавали вопросы и пугались. Но и Поведение мое так же было странное, я нередко употреблял жесты и делал движенья самые таинственные, и знаки, коих Значенья мои родители не могли разгадать. Говорили также, будто я не плакал и не кричал, каковое поведение весьма странно для младенца, хоть мать моя, верно, была сим довольна.

К исходу первого года я уже овладел даром речи. Мои первые слова были «любовь моя» и «возлюбленная». Родители сочли сие добрым знаком крепкого ума, но вряд ли были довольны выбором сих слов. Их тревоги были не напрасны, ибо к двум летам, когда я должен был звать сих славных пастырей Батюшка и Матушка, я стал звать их Элизабет и Томас. Странные речи для ребенка, что и сказать. Однако так я пожелал, и вплоть до отрочества так и поступал далее…

3. О месте моего рождения

О месте, кое я звал Домом почти два десятка лет, у меня остались остались самые лучшие воспоминания. Бостон был городом великой Красоты и Покоя. Отец мой был сапожником, а мать вела наше скромное хозяйство и растила меня как могла. Жили мы у Южных причалов, где приставали фрегаты и галеоны, и привозили всяческие товары в нашу молодую колонию, либо же увозили их оттуда.

Помню, меня всегда пленяли эти суда, а особливо Дух Странствий, кои они сулили. Не одно утро я провел на пристани, глядя, как они заходят в гавань из дальних морей или же исчезают за горизонтом. Вовсе не недостаток воображенья либо скука были тому виной. Я все гадал, что там, за лазурной линией между Небом и Морем, и так родилось мое Желанье путешествовать и открывать Мир.

И так еще сызмальства я понял, что не смогу прожить всю мою жизнь в Бостоне, и что непременно объеду весь Мир, чтобы найти источник странных тайн, что жили во мне. Об этом я напишу в другом посланье позже. Знайте однако что тогда я был очень счастлив, и очень любил своих родителей…

4. Мое первое виденье

Ясно помню, как мне явилось первое Виденье. Раньше я мог лишь ЧУВСТВОВАТЬ, что разум мой раздвоен, но в тот день я как будто мельком подсмотрел в некое Окно, в ту иную душу и иную Жизнь внутри меня.

Мне было четыре года. Был ясный осенний день. Мы с родителями прогуливались в местечке, каковое зовется Бикон-Хилл. Мы как раз окончили завтракать и пошли на вершину, дабы оглядеть величественный город внизу.

На меня вдруг нахлынула Прохлада. Мир потемнел и вместе с тем засиял. Я стал падать навзничь, но меня как будто подхватили прохладные руки, и некий Глас произнес: «Иди, возлюбленный. Отдохни». Это было дивно, и жутко, но великая Любовь сразу затопила меня. А Глас продолжал: «Твоя жертва не будет напрасна. И хотя ты уйдешь из этой Жизни, я сделаю так, чтобы ты вернулся. Возродился и остался со мной навеки…»

Никогда, ни прежде ни потом, я не знал подобного Обожания. Небеса прояснились, и Мир снова осветился. Я очнулся лежа на спине, а недо мною стояли мои родители и повторяли мое имя…

5. Мое положенье становится хуже

Теперь с великою Скорбью я должен поведать, как стал ощущать Пропасть меж мною и родителями. Еще в том юном возрасте я чувствовал, что я не такой как они. Хоть они и дали мне Жизнь и Воспитанье, казалось, будто я не их рода и племени. Виденье, что я описал выше, усилило мои чувства. Мне стало даже казаться, будто я из иного Мира. Порою я не чувствовал себя вовсе человеком, а каким-то иным Созданьем.

С четырех лет до четырнадцати мне являлось столько разнообразных Видений, Мыслей, и Снов, что ежели описать их все здесь, я сойду за безумца. На вид я был таков же, как и все, однако вовсе не удивлялся тому, что охватило мой Рассудок. Мне являлись огромные стеклянные города, лица прекрасных мужчин и женщин в просторных струящихся одеяньях, машины, из коих била молния, точно из грозовых туч, и повозки, летающие в небе, словно птицы…

Словом, сии Мысли и Виденья были чересчур прихотливы для здравого рассудка, но и чересчур реальны, чтобы вовсе не обращать на них Вниманья…

6. Мое обученье

Едва мне исполнилось четырнадцать, отец решил, что мне с моим Талантом должно овладеть каким-либо мудреным ремеслом или уменьем, и отдал в ученье Джонатану Дэвенпорту из Бостона, плотнику и столяру. У Мастера Дэвенпорта было немало рабов, и еще два белых мальчика кроме меня, — каменщик и плотник, — не отличавшихся особым умом. Заметив же во мне искру пытливого разума, и поняв, что я смекалист, Мастер Дэвенпорт решил, что из меня выйдет отличный столяр. Я был рад, ибо сие занятье давало мне 2 фунта в год и великое спокойствие Духа.

Ремесло столяра требует крепкой и точной руки, а еще хорошего Вкуса в украшеньях. По словам мастера Дэвенпорта, всего этого у меня было в избытке. С великой гордостью я покинул наставника, завершив свое обученье за пять лет вместо обычных семи, и в девятнадцать обрел свободу. Отныне я мог строить свою жизнь сам, став уже Мастером и Мужчиной. Мастер Дэвенпорт не огорчился, когда я уходил, но пожелал мне Удачи от всей души, ибо точно знал, что я самый талантливый из его учеников: «В тебе скрыт Гений, мой мальчик, и великая не по годам Мудрость».

Собрав пожитки, я распрощался с матерью и отцом, а потом сел на торговый бриг, шедший в Вест-Индию, на Ямайку, где нужда в умелых плотниках была высока.

Письма из бутылок Assassin's Creed 4 Black Flag

7. Покидая дом

Ныне мне горестно вспоминать мои Чувства, когда я покидал Бостон и моих дражайших родителей, кои так много вложили в меня. Мне должно было тревожиться или хотя бы грустить, думается мне сейчас. Но в том юном возрасте я покидал дом с необычайной Радостью: никогда я не чувствовал такой безграничной Свободы.

Правда, не все тогда было радостным. Как раз в то время мне стали сильно досаждать Голоса, словно какие-то люди неустанно шептали мне в ухо. В них не было ничего зловещего, и они не препятствовали мне иметь дело с другими людьми. Но, в отличие от Видений, кои являлись либо в Снах и в Мечтах, сии Голоса порой приходили в очень неудобное время, мешая моим занятьям. Они могли появиться и днем и ночью, не вызывая, впрочем, во мне раздраженья. Они не звучали в моей голове постоянно, но являлись часто, и, странней всего, напоминали Воспоминанья. А порой мне казалось, что среди них я слышу и свой собственный Голос.

Мог ли я слышать беседы из моей предыдущей Жизни? Воспоминанья о тех, кого я знал, о том, что делал? В следующем Посланье я поведаю о тех из них, что смущали меня сильней всех…

8. Что сказали Голоса

Я хочу здесь привести одно из таких Воспоминаний, каковое сопровождает меня всю жизнь, и даже стало уже вызвать раздраженье.

Я, ДВЕ ЖЕНЩИНЫ И МУЖЧИНА

Женщина: «Поскольку биологические черты передаются из поколения в поколение, почему бы не изменить людей так, чтобы они передавали своим потомкам еще и информацию? Это ведь нам вполне по силам». Тут вмешивается другая женщина: «Ни за что! Мы и так сделали их крепкими и сильными! Зачем давать им еще преимущества над нами? Мы вымираем, против нас ведут войну… Нужно искать способ выжить самим, а не спасать их вид!»

Мужчина не соглашался: «Наше время иссякло. Инструменты нашей Воли скоро совсем подчинят нас, и мы исчезнем. Может, это случится не через десять и не через двадцать лет, но это столетие — точно для нас последнее. Почему не дать людям новые возможности расти и развиваться? Почему не разрешить им передавать Знания от поколения к поколению? Новые виды должны быть совершеннее, и разум людей не должен уступать нашему…»

И тут в разговор вступал я: «Это все вполне реально. Простейшие манипуляции с кодом в их крови, и мы легко улучшим их породу». Вторая женщина выкрикивала: «Этого не будет!». На этом воспоминание обрывалось…

9. Происшествие в море

Одно происшествие на пути в Вест-Индию открыло мне глаза на многое. Сие был акт бессмысленного Насилья, но пострадал от него лишь только его зачинщик. Один помилованный пират по имени Сейвери устроился на сей бриг, чтоб отработать свои долги как честный Христианин. Увы, набравшись до чертей, он принял праведные увещевания своих товарищей за оскорбленья и вызвал их на поединок, всех шестерых. Пытаясь зарядить свой пистолет перед поединком, он случайно застрелился.

Всем нам было очень жаль этого беднягу, но никто не расстроился из-за того, что на борту без него стало куда спокойней. Но когда я увидел, как сей несчастный нанес себе рану, и как из его тела лилась кровь, как во мне вдруг родилась Мысль, словно она спала, ожидая только Случая.

Мне явилась фраза, которую я слышал раньше: «Код в их крови» — и вдруг все стало мне ясно! Код Жизни, точно миниатюрный чертеж корабля, таится в крови каждого Мужчины и каждой Женщины на земле! Как я сумел это осознать, не ведаю. Как то, что неведомо самым мудрым философам, стало мне ясно — не знаю. Код Жизни. В нашей Крови. Представьте!

Подобные мысли неустанно роились в моей голове долгие недели нашего путешествия, и закрутились в такой водоворот, что у меня не хватало слов их передать…

10. Хорошее место

Очутившись на Ямайке, я прогнал прочь праздные Мысли и Фантазии и занялся поисками места. Рекомендательное письмо моего наставника, Мастера Дэвенпорта, способствовало успеху, и уже спустя две недели я уговорился о встрече с посредником достопочтимого мистера Питера Бекфорда, известного во всей Вест-Индии своим Благородством и Мудростью. Последней отличался и его посредник, каковой сразу предложил мне место, и два дня спустя я начал оснащать бараки рабов крепкими дверьми и прочными крышами.

Что до моего собственного жилья, оно, к моей великой радости, было прекрасным. Из целых трех окон два выходили на тростниковые поля. Стоило их открыть — и легкий бриз наполнял мои покои свежим запахом Моря и тихим звуком отдаленного прибоя. До меня доносились еще духовные Песнопенья негров, занятых тяжким Трудом на плантациях. Да, место было весьма славное, ежели не считать терзавшего меня страха перед желтой лихорадкой и прочими недугами, нередко настигавшими тех, кто только прибыл в те края. В первые полгода моего пребывания там я видел смерть от разнообразных болезней целых семнадцати мужчин и женщин.

Казалось, будто каждый мой Успех сопровождает две или три возможных Опасности. Как потом показало время, это, увы, и впрямь было так…

11. Питер Бекфорд

Стоит, пожалуй, упомянуть кое-что и моем нанимателе, ибо это благодаря его положенью и знакомствам я ввязался в очень мутные дела. Питер Бекфорд был человеком великого Обаянья и большой Гордости. На Ямайку он приехал в 1662 году, и всего за 10 лет сумел обзавестись солидным участком земли, каковой без промедленья пустил под тростниковые поля.

Когда я начал служить у него, он был, как сам любил приговаривать, «крупнейшим в мире частным землевладельцем», а в Щедрости «мог сравниться разве что с Королями и Императорами». То же относилось и к числу рабов: на Ямайку он прибыл всего с тремя, а теперь ему принадлежит их целых три сотни.

Мистер Бекфорд был дельцом ушлым и беспощадным, а нрав его можно уподобить буйному циклону. Гнев, Ярость, Злоба быстро охватывали его, коли спор не удавалось решить в его пользу без промедленья. Впрочем, ко мне он был добр, так что о лучшем хозяине я не мог и мечтать. Но сие я отношу за счет моего положенья — мистер Бекфорд придерживался традиций и уважал чужое Происхожденье и Воспитанье.

Поначалу он и вовсе был Губернатором острова де факто, и хотя к моему прибытию от политики уже отошел, по-прежнему сохранял Манеры человека, рожденного, чтобы вести за собой других. Свои политические знакомства мистер Бекфорд ценил не меньше, чем свой сахар и деньги. Из-за сиих его знакомств я и повстречал, после прибытья к нам испанцев, человека, который вскоре изменил мою Жизнь к худшему. Звали сего молодого человека Лауреано Торрес.

12. Прибытие Тамплиера

В апреле 1763 я однажды увидел в гавани Кингстона галеон, на котором развевался Голландский Флаг. Сие мне показалось странным, хоть и не совсем удивительным. Оказалось, впрочем, что сей флаг был уловкой, ибо содержимое корабля принадлежало Испании. То был некий господин по имени Торрес, ранее служивший в Испанской Армии, а ныне ставший Посланником своего Короля. По крайней мере, так он представился Питеру Бекфорду. Позже я узнал, что он звал себя Тамплиером, а плантацию посетил ради коллекции редких рукописей мастера Бекфорда.

Торрес пробыл у мистера Бекфорда два дня, и тут его Вниманье привлек другой объект — а именно я. Увидав мое лицо, он пришел в странный восторг, каковой я нашел вовсе неуместным, но затем он вдруг засыпал меня вопросами, которые потрясли меня до глубины Души. Как-то после ужина он спросил: «Вы слышите голоса, мистер Кавана?». «Это как?», — переспросил я, притворившись будто не понимаю, хотя внутри меня все Содрогнулось. «Голоса. Из глубин вашего Разума. Или, точнее, Воспоминанья, словно из иной Жизни». Я был перепуган насмерть. Откуда этот человек мог знать о Великой Загадке моей Жизни, будто она известна всем?

«Я не понимаю о чем вы говорите, мастер Торрес», — отвечал я и тотчас покинул его общество, поскольку не мог больше сдержать волненье. «Доброй вам ночи, — сказал он, когда я откланялся, — мы вернемся к этому разговору, когда вы отдохнете и будете готовы его продолжить». Все еще во власти Потрясения, я распрощался и отправился в спальню, ощущая, что грядет новое Виденье. Добравшись до кровати, я рухнул почти в забытьи…

13. Еще одно пугающее Виденье

Здесь я должен описать еще одно Виденье.

Я И ЖЕНЩИНА

«Возлюбленный, — сказала она таким близким знакомым голосом, — наши товарищи сговорились против нас. Они стенают да дрожат, слепо подчиняясь Року, и только заняты теперь судьбой человеческих существ. Но есть еще Надежда, мы можем изменить тела, дабы выдержать этот остывающий Мир, и его отравленный Воздух, и саму войну. Ты поможешь мне? Ты покоришься?»

Тут я услыхал собственный голос: «Да, Возлюбленная. Что мне нужно сделать?»

«Перенос, - ответила она, — нам должно перенести свой Разум из старых тел в новые Оболочки. То могут быть механические тела или же тела наших инструментов — людей. Я верю, есть способ перенести наши «Я» в иное Вместилище. Так мы переживем надвигающийся Катаклизм, и узрим своими глазами, как наш Народ снова заселит Землю, избавив её от тех, кого мы по ошибке выпустили на поверхность».

«Перенос, — произнес я вслух, — Поместить наш Разум в иное Вместилище? Да, это рискованный проект, хоть и оправданный».

«Да! — отвечала она. — И никто не подойдет лучше для подобного шага, чем ты, мой Возлюбленный муж. Твоему Интеллекту нет равных, как и твоему Телу. Архитектор, построивший Обсерваторию, Хранитель Орудий Эдема, поистине Светоч нашей Цивилизации. Если ты не сумеешь добиться успеха, его не добиться никому».

И вот что я ответил: «Я сделаю это ради тебя, Возлюбленная. Ради нас и нашего Народа…»

14. Ассасин

Полностью отдавшись своему Виденью, я не заметил как под дверь моей спальни сунули конверт. То было письмо, и вот что в нем говорилось: «Дорогой сэр! Нижайше прошу прощенья за беспокойство, каковое, должно быть, вызвали мои настойчивые расспросы, но вы — точная копия человека, которого я и мои товарищи давно пытались разыскать. Уделите мне немного времени, и я все объясню. Ваш друг, Лауреано Торрес».

В ту ночь я долго размышлял о сем Посланье, гадая, что же могли значить слова «точная копия» и к чему вся эта таинственность. Я несколько часов расхаживал из угла в угол, и уже было собрался тихо выскользнуть из спальни, как вдруг снаружи послышались ружейные и пистолетные выстрелы. Словно вдруг началась Война, а я очутился в центре её невинным свидетелем…

Я рухнул на колена, спрятался за кроватью подальше от окна и зажмурился. Но тут меня окликнули из двери: «Мистер Кавана!». Я поднял голову, и моим глазам явилась жуткая фигура в капюшоне и одеяниях цвета темной охры. Человек поднес к губам какую-то трубку и дунул. Меня кольнуло что-то в шею, словно укус москита, и я хотел было выразить свое возмущенье, как вдруг волна усталости охватила меня, и я тотчас уснул.

Письма из бутылок Assassin's Creed 4 Black Flag

15. Отдых и трапеза

Я очнулся несколько дней спустя в шумном туземном поселке, за много лиг от того места, кое я звал Домом, и со мной рядом был тот же самый человек. Он тоже был туземец, с лицом волевым и серьезным, но добрым. Он назвался Баламом и велел мне не пугаться.

Как ни странно, я и так не испугался. Он был спокоен и говорил мягко. Я спросил, зачем он привез меня сюда. Они искренне удивился и ответил: «Но ведь ты Мудрец. По твоему лицу это видно сразу, особенно по глазам». Я не знал, что и думать. Он, тем временем, продолжал: «Ты лишь последний из долгой вереницы одинаковых мужчин — мужчин, рожденных не в свое Время. Твой Облик и твоя Душа — образец, повторяющийся из века в век. Порой целое столетье проходит без явленья Мудреца, порой за одно десятилетье рождается двое. Мы не знаем почему».

И, будь проклят мой бедный Разум, но все это я неведомым образом знал, причем, похоже, с рожденья. Это меня неописуемо напугало. Разве возможно, чтоб я жил второй Жизнью и вместе с тем помнил первую?! Много дней я провел с Баламом, и он поведал мне, что знал сам, а затем стал задавать вопросы в надежде, что я сумею ответить…

16. Обсерватория

Несколько дней я расспрашивал моего похитителя Балама. Он расспрашивал меня не меньше, но я не мог гадать, что меня ждет. Наконец, на седьмой день я выложил то, что тяжелым грузом лежало у меня на Сердце: «Чего вы хотите от меня, что держите меня в плену?»

Но Балам рассмеялся и ответил: «Ты здесь не пленник, Мудрец! Ты можешь уйти в любое время. Только скажи куда хочешь попасть, и, если это будет в наших силах, мы доставим тебя туда».

Сей ответ удивил и даже рассердил меня: «Так зачем же похищать меня таким дьявольским способом?! Ты поступил как разбойник, не иначе!». И вот что я услышал: «Твой хозяин принимал у себя Тамплиера и, быть может, сам уже примкнул к ним. Таким людям нельзя доверить такое сокровище, как ты. Беги от них — им нужно Знанье, которое таит твой Разум! Твои Виденья, твоя Память и Путь к одному месту, некогда дорогому для тебя… К Обсерватории».

У меня зазвенело в ушах — я слышал это слово раньше. Снова Воспоминанье из былых Времен. «А что от меня хотите вы? — спросил я — Вы также пожелаете вырвать у меня эти Тайны?» Балам улубнулся. «Я их не боюсь, но только ты решишь, с кем ими делиться. Твои Тайны принадлежат тебе и только тебе…»

17. Отъезд

После непростой беседы с Баламом, я целый день размышлял, как быть. Странные и неясные Идеи роились в моей голове. Разумным мне казалось то одно, то вдруг вовсе противоположное. Наконец я решился.

«Вы были очень любезны со мной, — сказал я Баламу. — Я полностью вам доверяю. Но описать вам мои Виденья и Воспоминанья я не в силах, ибо еще не понимаю их сам. Таковым образом я должен покинуть вас и тайно отправиться в то Место, что занимало мои Мысли столько лет».

Балам улыбнулся. «Я все понимаю, — сказал он, — и верю тебе. Тебе полезно будет отыскать Источник твоих Видений. Отправляйся и найди Ответы на свои Вопросы. Мы снабдим тебя всем необходимым и проводим тебя в Путь». «Спасибо Вам! — отвечал я, — ежели то, что я найду, удовлетворит меня, я вернусь сюда и поделюсь Ответами с вами».

Прошло несколько дней, и Балам сдержал свое слово. Вместе со своим сыном А-Табаем он доставил меня в рыбачий поселок неподалеку от своей усадьбы и снабдил картами и деньгами, а затем предупредил: «Ныне в Вест-Индию прибывает все больше Тамплиеров, а этот Торрес — их Великий Магистр. Пока они немногочисленны, но скоро их будет больше. Остерегайся и не поддавайся на их уговоры. Что они не смогут взять лаской, постараются взять силой!»

Мы тепло распрощались и я расстался с этим «Ассасином», как он называл себя, и отправился в неведомые края, куда меня звала моя Цель…

18. Мои поиски

Расставшись с Баламом, я вышел в море на собственном шлюпе и почитай год ходил вдоль берегов Вест-Индии с небольшой командой. Мы побывали в Джунглях, Лагунах, и на Побережьях, разыскивая Знак или другое Указанье, какое могло бы всколыхнуть мою Память.

За это время я встретил немало славных людей, кто был рад помочь и снабдить провизией в обмен на кое-какую работу. Средь них были люди и Нового и Старого Света, и я понял, что Надежды и Желания у всех общие.

Путешествие — и в самом деле лучшее образованье. И вот на тринадцатый месяц плаванья, я наконец нашел то, что искал — в сердце одного известного острова. Это было то самое место, которое Балам назвал Обсерваторией. О, что за Воспоминания оно вызвало во мне! Еще не дойдя до самого зданья, я знал, что это то самое место. Оставив команду на берегу, я один прошел чрез Джунгли и Ущелья. Добравшись до Цели, я замер, пораженный сим странным и величественным Строеньем.

Без подсказки я знал что делать. Коснувшись пальцем того места. Где в моих Воспоминаньях был Портал, в вошел, когда дверь отворилась. Но то, что я узрел там, останется Тайной, ибо Мир еще не готов услышать сию Историю, и все сочтут её колдовством, кроме моего друга Балама и, быть может, Тамплиеров, которые и ныне охотятся за мной…

19. Каково быть Мудрецом

Я остался один на острове, постепенно раскрывая секреты Обсерватории. Все это время меня беспокоили Виденья, которые потоком обрушились на меня. Если бы описал их, вышел бы фолиант вдвое толще Библии. Скажу лишь, что я узнал, откуда во мне две Души, и ныне спокоен.

Проведя в Обсерватории около недели, я удостоился визита Туземцев — они звались Таино. Они первыми меня заметили, и, верно убили бы на месте, если бы от Изумленья мои глаза не распахнулись так, что их Необычность трудно стало не заметить. Увидев их, туземцы остановились, пали на колени и стали медленно жестикулировать. Я сразу понял, что эти люди дали клятву защищать это место, а позднее, пообщавшись с ними, узнал, что это ПРЕДЫДУЩИЙ Мудрец вверил Обсерваторию их заботе. Точнее, заботе их предков, ибо тот Мудрец побывал на острове полтораста лет назад. Мне рассказали, что его могила недалеко, но никак не отмечена, и попасть к ней нельзя.

Минуло уже более четырех десятков лет с тех пор, как я прибыл в это Священное Место, и мой ум терзает теперь лишь один Вопрос: сколько здесь перебывало таких, как я? С момента нашего возникновенья прошло уже более восьмидесяти тысячелетий, и я склонен считать, что сие число весьма велико. Однако никто не может знать наверняка.

Но пусть это не беспокоит тебя мой Читатель. Ежели ты следил за моей историей с самого начала, то мое последнее Посланье ты найдешь там, где мне предстоит скоро заснуть навеки. Мое последнее пристанище сокроют от чужих глаз стражи Обсерватории, когда мой жизненный путь подойдет к концу. А до тех пор — прощай.

20. Непознаваемая тайна

Как я уже упоминал, ныне год 1706. Я болен и чувствую себя весьма скверно, а следовательно, обязан поведать то немногое, что знаю о своем Положенье. Все, что я здесь изложу, я почерпнул из темных бездн моей Памяти. Подтвердить свои слова я ничем не смогу, но если, быть может, такие, как я прочтут все это, то узнают, что не одиноки.

Что касается моей самой первой жизни, то я погиб в разгаре эксперимента, который проводила моя Возлюбленная. Путь, о котором она говорила, — перенос Разума сперва в машину, а затем в человеческое тело — оказался ошибкой. Поучительной, впрочем, я полагаю. Я помню, как в мои последние минуты она утешала меня, а я поклялся, что моя смерть будет не концом, а началом.

«Есть и другой путь, Возлюбленный мой, — сказала она мне. — Да, несовершенный, но вполне возможный. Сначала я соглашусь на эксперименты Минервы — этот ужасный дар человеческому роду. Правда, цель моя будет иной — я добьюсь твоего Бессмертия! Собрав образцы кода, скрытого в человеческой крови, я усилю их, добавив туда и твой собственный код, преобразованный таки образом, что когда его части соберутся в правильном порядке, они смогут трансформировать и Зиготу только что зачатого младенца. После этого ты снова родишься на свет, и это будет повторяться снова и снова, на протяжении многих столетий. При удачном стечении обстоятельств, этот рецессивный признак будет возвращаться вновь и вновь, точно плот, плывущий по Волнам Наследственности».

Я уже умирал на руках моей Возлюбленной, но все же понял её слова. «Ищи меня, Возлюбленный! Твоя смерть будет не напрасна. Я снова буду с тобой, даже Погребенная. Я вернусь, когда придет Время!».

Сказав это, она пронзила мое сердце и оборвала мою Жизнь. Как же все-таки это странно — я помню собственную Смерть. Абсурд! Но зато теперь я знаю, что это действительно произошло, и что я действительно возродился много веков спустя, и жду теперь, когда же появится последний фрагмент этой загадки. Правда, как это случится я не ведаю.

Посему, вот что я хочу сказать тем, кто прочел все это, но мало что понял: не огорчайтесь! Ведь Мир устроен так, что лишь малую часть его можно понять с помощью Чувств и Рассудка, и наша стезя — просто нести свое бремя! Т.К., 1706.

Письма из бутылок Assassin's Creed 4 Black Flag

Поиск

- Минимум 3 символа

Опрос
Ваша оценка Assassin's Creed Mirage:

10
9
8
7
6
5
4
3
2
1
0


Результаты
Другие опросы

Голосов: 463

Online
Человек на сайте:109




xBox xBox PlayStation PlayStation Wii U PC Ubisoft